Иноверец
Источник:  |
||||||||
|
||||||||
Иноверец, в еврейской традиции — лицо, исповедующее любую религию, кроме иудейской. Библия обозначает иноверца словом נָכְרִי, нохри (`чужой`, инородец`), и זָר, зар (которое значит также `посторонний` и `непосвященный`).
Обозначение в культовых источниках
Талмуд и последующая раввинистическая литература до периода ахароним наряду с «нохри» (цензура часто заменяла это слово аббревиатурой «аккум» как обозначение идолопоклонников и язычников) используют также слово «גּוֹי», гой (мн. число גּוֹיִם, гоим; в Библии — `народ`, `народы`) в смысле «иноверец» вообще и «христианин» в частности. В литературе ахароним и современной лексике слово «гой» означает как `народ` (обычно о неевреях), так и отдельных иноверцев.
История отношения к иноверцам
Библия при общей тенденции не допускать этнического и главным образом культового сближения с иноверцами определяет его статус в обществе израильтян как гера, то есть почти уравнивает его в правах и обязанностях с ними (Лев. 24:16, 22; Чис. 9:14; 15:15).
В общении с иноверцами евреям, согласно многократно повторяемому в Библии предписанию, следовало всегда помнить, что «пришельцами были вы в земле Египетской» (Исх. 22:20; Лев. 19:34; Втор. 10:19). А Иехезкель даже призывал в возрожденном Израиле разделить землю «в наследие себе и пришельцам, живущим среди вас... и будут они у вас как коренные жители» (47:22, 23).
Другое, подчас явно дискриминационное отношение к иноверцам, также отраженное в Писании, диктовалось неодинаковым отношением к различным соседям еврейского народа, той или иной степенью религиозного рвения его духовных вождей и светских правителей. Так, Авраам и Ицхак, не желая родниться с народами Ханаана и хеттами, взяли сыновьям в жены своих родственниц из арамеев (Быт. 24:2–4; 27:46; 28:1, 2). А сыновья Яакова, Йеhуда и Йосеф, женились первый на ханаанеянке, а второй — на дочери египетского жреца (там же 38:2; 41–45).
Моше взял в жены дочь жреца-мидианита (Исх. 2:16, 21) и эфиопку (из народа Куш; Чис. 12:1), а Второзаконие, строго запрещая родниться с враждебными израильтянам аммонитянами и моавитянами, проявляет менее суровое отношение к эдомитянам, потомкам Исава, и к египтянам, в среде которых долго жил народ Израиля (23:4–9).
Опасность влияния политеистических культов, с которыми сталкивались израильтяне в Египте и при завоевании Ханаана, продиктовала, очевидно, наставления истребить семь народностей, населяющих Землю обетованную, разрушить их святилища, уничтожить их кумиров и не вступать с ними в брачные союзы (Исх. 34:11–16; Втор. 7:1–5).
В библейском законодательстве отношение к иноверцам после ИИсхода определяется многократным требованием абсолютного признания Яхве единственным творцом и властителем вселенной и вытекающим отсюда запретом всех видов идолопоклонства и аморальных обычаев и культов, которые Библия последовательно клеймит как «мерзость» и «скверну» (Лев. 18:26–30; Иех. 20:7, 8 и во многих других местах).
После того, как евреи обосновались в Ханаане, и особенно после образования единого государства, отчуждение от иноверцев, по-видимому, ослабело. Тесные контакты Иудеи и Израиля (после раскола царства Шломо) с окружающими народами привели к тому, что знатные семьи, даже цари, роднились с иноверцами.
Прабабкой Давида была моавитянка Рут, которую предание называет «праматерью царей» (ББ. 91б); одной из жен Давида была дочь Талмая, царя Гшура (на севере Заиорданья; II Сам. 3:3); немало иноверцев было, видимо, среди множества жен и наложниц Шломо (в том числе из запретных для брака народов — моавитянок, аммонитянок и других; I Ц. 11:1); Ахав женился на Изевель, дочери царя Тира.
Требования чуждаться родственных связей с иноверцами особенно усилились в период вавилонского плена, когда это было необходимо для предотвращения растворения еврейской общины в чужой среде. После возвращения из Вавилона Эзра и Нехемия, усматривавшие серьезную угрозу в явлении смешанных браков, которое сильно распространилось как в среде изгнанных из Иудеи, так и среди евреев, оставшихся на родине (Эз. 2:59; 9:1, 2; Нех. 13:23, 24), боролись за непреклонное выполнение требования отделения от иноверцев.
Принимая меры к пресечению ассимиляции, опасность которой была особенно сильна в условиях тяжелого экономического положения иудеев и враждебного отношения самаритян и соседних народностей к зарождавшейся автономии евреев (Эз. 4:4,5; Нех. 4:1–3, 5, 10, 11; 5:1–5), Эзра и Нехемия настояли на массовом изгнании жен-неевреек и их детей из еврейской общины (Эз. 10:1–4, 10–12, 18, 19; Нех. 9:2; 13:1–3).
Контрастом такому «расизму» воспринимается библейская книга Руфь, проникнутая духом терпимости и благожелательного отношения к иноверцам. Идеологическая борьба, развернутая Эзрой и Нехемией, продолжалась и после них и спустя несколько поколений привела к разработке норм, ставших обязательными для приобщения иноверцев к иудаизму и акцентирующих моменты разобщения с нееврейской средой — религиозные, культовые и культурные.
Реакция на попытки Антиоха IV Эпифана силой заставить евреев Эрец-Исраэль отречься от иудаизма, их частые столкновения с греко-сирийским населением страны, гнет и коррупция римских прокураторов и Иудейская война I привели в конце эпохи Второго Храма к окончательному разграничению между евреями и иноверцами, основанному исключительно на критерии вероисповедания.
Гонения Адриана еще больше заострили эту грань, что подчеркнуто в Талмуде (см., например, Иев. 61а), где общим становится запрет вступать в брак с иноверцами, в Библии относившийся лишь к представителям девяти народов.
Более сложным, чем отношение иудаизма к политеистическим религиям, является его отношение к христианству. Новое учение, отошедшее от традиционного иудаизма, породило напряженность и неприязнь, принявшие особый характер.
Отрицательное в целом отношение законоучителей Талмуда к христианству трудно, однако, определить точнее потому, что, по-видимому, с первой половине 13 в. по требованию католической цензуры (впоследствии принятой и другими христианскими церквами) во всех hалахических и агадических текстах слово «ноцри» (`христианин`) заменено неравнозначным «мицри» (`египтянин`), «амалеки» (`амалекитянин`), «цдуки» (`саддукей`) и кути (`самаритянин`).
Кроме того, несмотря на ревностность в вопросах религии, общую для всех законоучителей Талмуда и последующих авторитетов, их отношение к иноверцам отличается широким диапазоном мнений: от выражения крайней ненависти и презрения (Шаб. 14б; Кт. 111а и другие) до уравнения иноверцев с евреями перед Богом и людьми (БК. 38а, 113б; Хул. 94а и другие).
Неприязнь к иноверцам часто обуславливалась преобладавшим в данный момент жестоким отношением нееврейской среды к евреям, отраженным, между прочим, в легенде о том, что «семь лет [после падения Бейтара] язычники [то есть нееврейское население Эрец-Исраэль] растили свои виноградники на крови евреев» (Гит. 57а), и в утверждении, что «все народы ненавидят народ Израильский» (Быт. Р. 63:7).
Неприязнь евреев к иноверцам порождалась также идолопоклонством и суеверием, названными в Библии «обычаями народа, который Я прогоняю от вас» (Лев. 20:23), а в Талмуде «обычаями аморреев» (Тосеф., Шаб. 6, 7), и частыми в среде иноверцев пороками (ср. Гит. 38а; Кид. 49б).
Причиной широкого расхождения во мнениях в отношении иноверцев были также личные убеждения и темперамент носителей этих мнений. Наряду с изречением палестинского аморы Иехошуа бен Леви (первая половина 3 в.) «В грядущем изопьют народы мира горькую чашу из рук Всевышнего» (Быт. Р. 16:4), литература того времени изобилует и такими, как приписываемое рабби Иоханану бар Наппахе: «Всякий отрицающий идолопоклонство называется евреем» (Мег. 13а).
Такое утверждение Талмуда, как «[законоучители] запретили совместную трапезу [с неевреями] из-за их вина, а вино из-за их дочерей, а их дочерей из-за их богов» (Ав. Зар. 36б), явно диктовалось опасениями пагубного влияния иноверцев, ведшего к ассимиляции, и стремлением свести к минимуму контакты между евреями и их нееврейским окружением.
Вместе с тем Талмуд предписывает относиться к иноверцам гуманно и учтиво в интересах сохранения мирных отношений с ними (ми-пней дархей шалом), с целью избежать вражды (ми-пней эйва) и поругания Божьего имени (ми-пней хилуль hа-Шем).
Так, Талмуд велит помогать неимущим иноверцам, посещать их больных (см. Биккур-холим), хоронить их мертвых, поздравлять иноверцев в дни их праздников (Бр. 17а; Шви. 4:3; Тосеф., Ав. Зар. 1:3 и во многих других местах). Праведникам народов мира, как и праведникам-евреям, обеспечен удел в мире грядущем (см. Олам hа-ба; Тосеф., Санх. 13:2; Ял. Шим., II Ц. 29б).
Много внимания уделяют Талмуд и более поздняя раввинистическая литература статусу иноверцев в области гражданского права и судопроизводства. В галахическом законодательстве основной является предпосылка, что и для иноверцев обязательны некоторые универсальные, так называемые законы ноевых сынов (Санх. 56; Майм. Яд., Хилхот млахим 8:10; 10:1–6).
Иноверец признается юридическим лицом, которое в качестве истца или ответчика имеет тот же статус, что и еврей. Исключительным примером юридического неравноправия иноверцев была необязательность возвращать ему утерянное (БК. 113б).
Вместе с тем дискриминацию иноверцев Талмуд не одобрял и даже запрещал ее (ТИ. БМ. 2:5, 8в). Противоречивыми кажутся, на первый взгляд, идущие от Библии представления, легшие в основу теологически-философского мировоззрения иудаизма: с одной стороны — идея избранности Израиля; Втор. 10:15; 14:2), под влиянием которой создавались и развивались ограничительные законы и наставления, касающиеся иноверцев, а с другой — концепция равенства всего человеческого рода, основанная на библейском рассказе о происхождении всего человечества от единого, общего праотца (Санх. 37а).
Кажущуюся несовместимость этих представлений традиция устраняет тем, что подчеркивает примат веры в единого Бога и долг следования Его заветам: «Тора была дана Богом Израилю для того, чтобы он удостоил ею все народы» (Танх., Дварим 3); «иноверец, соблюдающий предписания Торы, уподобляется первосвященнику» (Сифра, Ахарей мот 13:12); «в мире сем по вине иецер hа-ра [`греховного начала`] поссорились сотворенные Мною и разделились на семьдесят народов, но в мире грядущем все они объединятся в служении Мне» (Танх., Hoax 19).
Изменившиеся к эпохе средневековья условия экономической и социальной жизни евреев в христианских и мусульманских странах привели к учащению контактов с нееврейской средой, что неминуемо вызвало смягчение, а впоследствии и отмену ряда галахических постановлений, касающихся отношения к иноверцам. Средневековые hалахисты были вынуждены проявить снисходительность к нарушению таких запретов, как употребление в пищу хлеба, вина, молочных и других продуктов, приготовленных иноверцами.
Рассматривая эти и подобные им предписания, один из самых авторитетных прованских раввинов, рабби Менахем бен Шломо Меири (1249–1316), в «Бейт hа-бхира» («Дом избранный», то есть Храм; введение к трактату Авода Зара) пишет: «В наши времена никто не следует этим обычаям, ни гаон, ни рабби, ни ученый».
Он отделяет идолопоклонников от христиан и мусульман. Последователей монотеистических религий он считает людьми, «которых сдерживает их вера», и предлагает относиться к ним как к равным с евреями в экономическом и социальном плане, хотя и опасается, что это может привести к утрате особенностей еврейского уклада жизни.
В своих взглядах Меири следовал мнению некоторых тосафистов, утверждавших, что «иноверцы в наших местах [то есть христиане] не поклоняются идолам, но чтят Творца небес и земли» (Тос. к Ав. Зар. 2а, к Санх. 63б и к Бх. 2б). Противоположной позиции придерживался Маймонид. Утверждая, что «христиане [в цензурованных изданиях — кна’аним, то есть ханаанеяне] являются идолопоклонниками» (Майм. Яд., Хилхот аккум 9:4), он настаивает на полном применении к ним hалахических ограничений.
В моралистической литературе средневековья заметно двойственное отношение к иноверцам; в частности содержащиеся в «Сефер-хасидим» наставления избегать каких бы то ни было связей с христианами превосходят в некоторых случаях ригоризм постановлений Талмуда, но нравоучительные разделы книги призывают к строгому выполнению предписаний этики в отношениях с ними.
Моше бен Яаков из Куси, как и автор «Сефер-хасидим», считает долгом еврея служить образцом добропорядочности для христианской и мусульманской среды, «ибо Бог рассеял Израиль по всему миру, дабы его сыновья [своим поведением] обратили народы земли в почитателей нашей веры».
Необходимость смягченного толкования законов Галахи, относящихся к иноверцам, в частности отношения евреев к христианам, еще сильнее подчеркивали некоторые более поздние авторитеты. Так, Ицхак бар Шешет Берфет в конце 14 в. утверждал: «Мы не должны полагать, что такие ограничения [в отношении иноверцев] были созданы как твердо установленные предписания, которые нельзя изменять; наоборот, их первоначально создавали только для того, чтобы они отвечали нуждам данного поколения, данного места и данного времени» (респонс 119).
Еще более определенно высказывается по этому вопросу ряд hалахических авторитетов на протяжении 18 в.: силезский раввин и экзегет Йехиэль Михл бен Уззиэль подчеркивает, что «под термином аккум [см. выше] подразумеваются [во всех наших источниках] поклоняющиеся звездам и планетам, то есть народы, которые не имеют какой-либо религии... что совершенно исключает... не отвергающих веру в Творца» («Незер hа-кодеш», 1719).
Его мнение подтверждает известный талмудист Меир бен Ицхак Эйзенштадт (Маhарам Аш, 1670?–1744; «Паним меирот» 3:15, 1738); Я. Эмден указывает: «Уже давно известно, что те народы мира, которые признают основы Моисеева Закона, не считаются язычниками» («Шеелат Ябец» 1:41, 1736). Иехезкель Ландау пишет: «Я категорически заявляю, что... названия гой, аккум и т. п. ни в коем случае не могут применяться к народам, среди которых мы живем».
А Исраэль Лифшиц (1782–1860), известный комментатор Мишны, называет христиан «наши братья среди народов Земли, признающие единство Бога, почитающие Священное Писание и соблюдающие законы Ноевых сынов» (комментарий к БК. 4:4).
Современный ортодоксальный иудаизм (за исключением крайних, немногочисленных групп типа Лиги защиты евреев) разделяет основные взгляды ахароним, считая, что законы справедливости, провозглашенные иудаизмом, равны для всех людей без различия национальности и вероисповедания и соблюдение их доступно всем и обязательно по отношению ко всем.
Главная угроза традиционному укладу жизни евреев таится в ассимиляции в среде иноверцев и особенно — в росте числа смешанных браков.
Об отношении других религиозных течений в современном еврействе к иноверцам см. Консервативный иудаизм и Реформизм в иудаизме.
Законодательство Государства Израиль руководствуется принципом полного равноправия лиц любого вероисповедания перед гражданским и уголовным правом. Личный статус граждан Израиля, как евреев, так и неевреев, определяется верховными религиозными учреждениями вероисповеданий, к которым эти граждане принадлежат; иски по вопросам, сопряженным с личным статусом, разбираются в религиозных судах соответствующих вероисповеданий, решения которых могут быть обжалованы в высших инстанциях государственных судебных органов.
Мистически-мессианское восприятие процесса возрождения еврейского народа в Эрец-Исраэль привело незначительные группы крайних ортодоксально-националистически настроенных элементов к отождествлению этого процесса с завоеванием Ханаана Йеhошуа бин Нуном и к отрицанию hалахических установлений последних веков по отношению к иноверцам в Эрец-Исраэль.
Источники
- КЕЭ, том: 3. Кол.: 746–751.
