Еврейско-таджикская литература

Источник:

Тип статьи: Регулярная статья

Еврейско-таджикская литература - литература бухарских евреев на еврейско-таджикском языке.

История литературы

В 16–18 вв. Средняя Азия была важным центром еврейско-персидской литературы, в произведения которой к середине 18 в. проникают таджикизмы. Творчество на разговорном языке местных евреев долгое время не выходило за рамки фольклора, до сих пор слабо изученного.

Можно выделить несколько ведущих жанров литературного фольклора бухарских евреев: сказку, преимущественно волшебную (афсона), сказку бытовую, приближающуюся к анекдоту (латифа), историческое (или псевдоисторическое) и семейное предание (хикоя), песню (ашюла), пословицу (зарб-ул-масал). Многие произведения фольклора были общими у бухарских евреев и таджиков.

Первым известным произведением еврейско-таджикской литературы является поэма Ибрахима ибн Аби-л-Хайра «Ба ёди Худойдод» («Памяти Худайдада», 1809) — рассказ о молодом еврее из Бухары, казненном за отказ стать мусульманином. Поэма находится вне русла еврейско-персидской поэтической традиции не только по языку, но и по многочисленным нарушениям норм классической персидской просодии, а также по ряду стилевых особенностей, более свойственных таджикскому и еврейско-бухарскому фольклору, чем еврейско-персидской поэзии. С историко-литературной точки зрения поэма является единичным феноменом: вплоть до конца 19 в. сведения о письменных произведениях еврейско-таджикской литературы отсутствуют.

Становление еврейско-таджикской литературы произошло лишь в конце 19 в. – начале 20 в., причем не в Средней Азии, а в Иерусалиме, где в 1890-х гг. возник своеобразный бухарско-еврейский литературный круг, просуществовавший до начала Первой мировой войны. Глава этого круга, раввин Шимон Хахам (1843–1910; в Иерусалиме с 1890 г.), был блестящим знатоком еврейско-персидской литературной традиции (так, он был первым издателем сочинений Шахина).

Отход раввина Шимона Хахама от этой традиции и переход на язык бухарских евреев был глубоко продуман. Видя свою основную задачу в том, чтобы сделать Библию понятной членам общины, большинство которой не знало иврита, он посвятил себя её переводу на еврейско-таджикский язык и до конца жизни успел перевести Пятикнижие и книгу Пророков (до Ис. 41:9), а также Песнь Песней.

Кроме того, им были переведены трактат Авот из Мишны, Пасхальная Агада, а с арамейского — гомилетическое сочинение «Таргум шени ал мегиллат Эстер» («Второй перевод к свитку Эсфири»; см. Таргум шени). Наряду с религиозной литературой раввин Шимон Хахам переводил произведения писателей восточноевропейской Ѓаскалы: библейскую драму «Тохен алилот» («Прорицатель деяний») Хаима Аврахама бен Арье Лейба из Могилева (конец 18 в. – начало 19 в.), названную в переводе «Хикояти Юсеф hа-цадик» («Рассказ о праведном Иосифе»), и роман А. Мапу «Ахават Цион» («Любовь в Сионе»).

Изданный в 1908 г. и 1913 г. перевод романа стал настолько популярен, что выработался его фольклорный извод, известный как «Амнон и Тамар» (по имени главных героев романа). Из оригинальных произведений Шимона Хахама следует отметить «Мусонома» («Книга Моисея») и «Пуримнома» («Книга о Пуриме») — своды-обработки сказаний из Агады и мидрашей о Моше, Эстер и Мордехае.

Заметным достижением были перевод Р. Галибова (умер в 1950-х гг. в Иерусалиме) книги А. Ш. Фридберга (1838–1902) «Зихронот ле-вейт Давид» («Воспоминания дома Давидова»), а также перевод «Комедии ошибок» У. Шекспира, выполненный Д. Куйлаковым с ивритского перевода, название которого («Сефер hа-теомим» — «Книга близнецов») он сохранил. С 1890-х гг. до начала Первой мировой войны в Иерусалиме всего было издано около 100 религиозных и светских книг на еврейско-таджикском языке, в основном — переводы с иврита. Их тиражи почти целиком вывозились в Среднюю Азию. Немногочисленные сочинения литературного характера публиковались время от времени в первой бухарско-еврейской газете «Рахамим» (1910-е гг.).

С установлением в 1917–20 гг. советской власти в Средней Азии значительное место в культурной жизни бухарско-еврейской общины начали занимать любительские труппы. Одна из них, организованная обществом Тарбут в Коканде (распущена, очевидно, в 1922 г. с запрещением деятельности этого общества в Средней Азии), с успехом ставила спектакль «Амнон и Тамар» (инсценировка по роману А. Мапу в переводе Шимона Хахама, см. выше).

Большинство трупп, однако, находилось при созданных властями бухарско-еврейских школах и клубах и служило распространению советского идеологического влияния. Значительное внимание, соответственно, уделялось созданию репертуара для этих трупп. Уже в 1921 г. П. Пардазов и М. Барухов опубликовали первую бухарско-еврейскую советскую драму «Хукумати падар дар духтар» («Власть отца над дочерью»).

Первой книгой бухарско-еврейского автора советского времени явился сборник И. Акилова (умер в 1972 г.) «Дади у» («Муж», Ташкент, 1927), состоявший в основном из стихов о женском равноправии. В конце 1920-х гг. начинают выступать с первыми стихами поэты А. Юсупов, Я. Хахамов, Мухиб (М. Бачаев), публиковавшиеся в единственном тогда еврейско-бухарском печатном органе — газете «Рушнои» (издавалась с 1925 г. в Самарканде; в 1930–38 гг. выходила в Ташкенте под названием «Байроки михнат»).

В 1932 г. в Ташкенте была создана секция бухарско-еврейских («туземно-еврейских» по официальной советской терминологии тех лет) писателей при организационном бюро советских писателей Узбекистана. С начала 1930-х гг. в Ташкенте начинает издаваться бухарско-еврейский литературно-художественный и общественно-политический журнал «Хаёти михнати» (закрыт в 1938 г.), который, наряду с литературным разделом газеты «Байроки михнат», станол основной публикационной платформой еврейско-таджикской литературы.

Её основным жанром продолжает оставаться драма, в которой по-прежнему существенное место занимала тема женского равноправия: пьесы «Озодин занхо» («Свобода женщин», 1931) Я. Хаимова (1909–?); «Зафари Дино» («Победа Дины») М. Аминова и других. С этой темой, общей для всех среднеазиатских литератур тех лет, переплеталась тема, занимавшая тогда и литературу на идише в СССР — о переходе евреев к сельскохозяйственному труду. Об этом написана пьеса М. Аминова «Хайоти хакики» («Настоящая жизнь», 1931).

В фабуле пьесы Я. Хаимова «Наджот» («Избавление», 1935) борьба за равноправие женщины лишь сопутствует классовой борьбе (полюсы которой олицетворяют брат и сестра). В плане «культуркампфа» (борьбы с религией) представлена эта же тема в пьесе И. Мордехаева и П. Абрамова «Душманхои фрунти мадани» («Враги на фронте культуры», 1934). С художественной точки зрения бухарско-еврейская драма разделяла слабости среднеазиатской, особенно узбекской драматургии: мелодраматизм, наивность сюжетных ходов, вялость драматургической интриги.

В прозе, зародившейся главным образом в 1930-х гг., господствующим жанром стал рассказ. Тонкость описаний, рельефный внешний портрет героя, четкость стилевых характеристик и авторской речи отличают некоторые рассказы Я. Хаимова в его сборнике «Зиндагонии нав» («Новая жизнь», 1935) и его же книгу для детей «Рох ба зинда-гони» («Путь в жизни», 1940), рассказы «Хомлойи кухна» («Старая школа», 1934) Г. Самандарова (1910–?), «Писари Алишо» («Сын Элиши», 1939) М. Исхакбаева, «Джавонии усто Шилум» («Юность мастера Шалома», 1940) Б. Каландарова (1911–43), часть рассказов Н. Фузайлова.

Основная тематика еврейско-таджикской прозы этих лет — участие бухарских евреев в борьбе за становление и упрочение советской власти в Средней Азии (Г. Самандаров, «Бободжон» — «Бабоджан», 1933), новые аспекты жизненного уклада (М. Исхакбаев, «Фабрики беришим» — «Шелкоткацкая фабрика», 1934; М. Аминов, «Пири бедин» — «Старик-безбожник», 1934). Определенное развитие получил документальный очерк, ангажированность которого сказывается в подчас откровенной лозунговости подачи материала и в насыщенности речи автора и персонажей готовыми газетными фразеологическими блоками (А. Саидов, «Аг махалла ба колхуз» — «Из еврейского квартала в колхоз»; М. Исхакбаев, «Туйи Заэву Адино» — «Свадьба Зеева и Адины», оба 1934).

Ангажированность является и первой бросающейся в глаза чертой поэзии 1930-х гг. Значительное место занимает в ней переложение в стихи официальной идеологии. Один из наиболее разительных примеров такой версификации не только в еврейско-таджикской литературе, но и во всех среднеазиатских литературах того времени — стихотворение П. Абрамова «Шиш шарти рафик Сталин» («Шесть условий товарища Сталина», 1934) — стихотворный конспект раздела об условиях хозяйственного успеха из доклада Сталина 1931 г.

По системе изобразительных и просодических средств эта поэзия в целом следует традиционным канонам. В стихах ряда авторов ощутимо влияние самого признанного в советском Таджикистане поэта, иранского эмигранта Лахути, к которому И. Акилов и П. Абрамов даже обратились с панегирическими стихами-посланиями.

Наиболее значительными поэтами этого времени являлись Ю. Кураев (1908–?), автор сборников стихотворений «Мевайи ин-килоб» («Плод революции», 1932) и «Байроки зафар» («Знамя победы», 1935), а также поэм «Дах сол» («Десять лет», 1935) и «Депутат» (1940), и М. Бачаев, в сборниках которого «Бахори сурх» («Красная весна», 1931), «Кувати коллективи» («Коллективная сила», 1931) и «Садойи михнат» («Голос труда», 1932) наиболее совершенное в поэзии тех лет владение классической традицией сочетается с опытом применения формальных приемов русской поэзии.

Сталинский «большой террор» не пощадил и деятелей еврейско-таджикской литературы. В 1938 г. многие из них были арестованы, в том числе поэты И. Акилов и М. Бачаев, заведующий бухарско-еврейским отделом Узбекского государственного издательства Р. Бадалов, редактор газеты «Байроки михнат» А. Саидов, лингвист Я. Калонтаров и другие. В 1940 г. прекратился выпуск книг на еврейско-таджикском языке, чем был положен конец существованию еврейско-таджикской литературы в СССР.

В Израиле в 1950–1960-х гг. спорадически появлялись издания на еврейско-таджикском языке, а с 1973 г. выходит печатный орган репатриантов из Бухары — ежемесячный бюллетень «Тхия». В 1979 г. в Иерусалиме издана книга стихотворений М. Бачаева (в Израиле с 1973 г.), в 1981 г. в Тель-Авиве вышел сборник стихов Шуламит Тигляевой (родилась в Иерусалиме, в детстве была увезена родителями в Бухару, репатриировалась в 1934 г.).

Источники

• КЕЭ, том: 2. Кол.: 450–453.

Уведомление: Предварительной основой данной статьи была статья ЕВРЕЙСКО-ТАДЖИКСКАЯ ЛИТЕРАТУРА в ЭЕЭ